Далёкие сани в сверкающем снеге тают,
Усеяно снами бескрайнее белое поле.
Мы сделались сами и тенью, и светом, знаю,
И жизнью, и смертью, и жив, кто смертельно болен.
Наш свет проникает в мельчайшие поры кожи,
А мысли мелькают в бессильной надежде выйти
За контуры тела. Каждая только и может,
Что жалобно выть на полнолунные выси.
Раз сами не в силах, то как я смогу помочь им?
Бросаясь убого бороться с тюрьмою тела
И умирая, они только плачут: "Не хочешь
Ты сам, чтоб мы вышли за постоянство предела".
