Сквозь зиму и стужу плывут корабли.
Снег падает и голоса людей звенят в единочасье.
А синие киты пытаюся согреться на мели,
Как будто это помощь от ненастья.
Глупышки выплывают из воды,
взлянуть на снежный мир, что не подарит счастья.
Какой-то старый боцман, весь окутанный в бинты,
качает головой, не от напастья.
Ему нет дела до того, что будет дальше с этими китами,
Они лишь путники, но не такие, как они,
Животные в воде найдут спасенье сами.
Его команда? Се ля ви, ее судьбу начертят белые мелки.
Коричневое дерево на мачте корабля,
скрипит и стонет от натуги,
А люди, из последних сил гребя,
готовы проклинать нечеловеческие муки.
Умерщвляющая кровь, вода,
как точенная бритва, режет кожу.
И солнце разъедает мутные глаза,
усталый несчастливец просит: "Помоги нам, боже".
А красный парус на ветру,
качается, как хлипенькая ветка,
Белейший айсберг по утру,
становится огромной клеткой.
Промерзший капитанский нос,
пускает еще теплый пар в промозглый ветер,
зима, набравшая сосулек-роз,
Играется с его теплом, что для него нужнее всех на свете.
Он нервичает, видя, что не обойти,
Как дом, громадную глыбу,
с его лица стекает пот, нужно идти,
Дальше идти, не притворяться рыбой.
И крутится загаженный в жару штурвал,
как будто карусель отчаянья, несчастья,
А нос с русалкой айсберг оторвал,
Русалку звали "Жемчужиной Настасьей".
Команда паникует, капитана в жар,
Казалось, что потерян мир пиратов,
Потеряна команда, и из труб прощальный пар,
А старец шепчет, "Это посильно для морских солдатов".
Они еще переживут, гору, и айберг, треугольник,
Испепеляющую летнюю жару и знойные ветры,
Враждующую банду, а еще плохой рассольник.
Судьба не даст запутаться в ее путы.
Иначе, капитан - плохой покойник.
У них так много еще впереди,
Их ждут невиданные дали,
Куда их приведет дорога без воды?
Да никуда! Пираты знают сами.
