Колыбельная
Тускло светят новостройки, на уснувшие машины,
а фонарь с обидой смотрит на пустой, унылый двор.
Спят таджики нелегально, в своих тепленьких подвалах,
и луна на черном небе, сонно и светит на забор.
В эту зимнюю дремоту с замороженными снами,
обжитую всеми нами, как таджиками подвалы,
словно в дом к себе ввалилась
стайка пьяненьких,
убитых
и футболом распаленных
невоспитанных людей.
Громко ржали люди эти…
Что прекраснее на свете лошадиного веселья
под твоим окном в три ночи?
Там где детские качельки,
обоссали все грибочки
и орали перманентно, что болеют за "Спартак".
Во дворе всех больше в спорте понимал Андрей Иваныч -
в бурной юности советской уделял свое вниманье,
он и летним видам спорта,
но для северных народов,
и среды их обитанья,
столп мужского воспитанья -марафонный биатлон.
Был старательным спортсменом,
занимался регулярно,
в тире дома пионеров вместо школы пропадал,
бил в мишень почти не целясь,
появилась кличка снайпер
и в спортивном клубе армии
на лыжах побеждал.
Эта ночь не предвещала никакого приключенья:
мирно спал Андрей Иваныч ягодицами к жене.
На ковер роняя слюни он услышал безобразье
и терпел как мог, но вспомнил о забытой им войне.
Он достал коробку с солью,
зарядил свою берданку
и открыл огонь по задницам фанатов Спартака.
Не стерпел Андрей Иваныч
их кричалок безобразных,
ведь хотелось с пионерства пострелять за ЦСКА.
