Я учил ее ходить по облакам,
Призрачным и невесомым.
Сжимая пальцами мою ладонь,
Она шагала на носочках по их молочным берегам,
Мною бережно ведомая.
Боясь упасть, она хватала край моей рубашки,
Такой же призрачной, как я сам.
По ее теплой розоватой коже бегали мурашки,
Срываясь вниз по темным волосам.
Она неловко улыбалась,
Протягивая руку к моему лицу и сразу опуская, не касаясь.
Я наблюдал за ней, когда она, сжимая мои пальцы, ходила босиком по туче.
Я наблюдал, когда она на ней качалась.
Как капал дождь с ее лица, и как она взахлеб смеялась.
Голосом хриплым и певучим.
Я прикоснулся к ее мокрым волосам
Полупрозрачными кончиками пальцев.
Подняв глаза к глубоким синим небесам,
Она смотрела, как кружатся другие в нежном танце.
Такие же другие, как я сам.
Обвив руками мою шею,
Она старалась танцевать.
Шагая робко неуверенно,
Но больше не боясь упасть.
Я так старался удержать ее холодными прозрачными руками.
Она смеялась, запрокинув голову, и танцем,
Она, забывшись, увлеклась.
И выпустив случайно мою руку, поскользнулась на лазурном глянце
И не удержавшись, сорвалась.
Когда сырой асфальт позволит ей сейчас разбиться,
Когда туман уступит место голубым ветрам,
Когда лазурь небес позволит возродиться
Несказанными похороненным, но искренним словам.
Когда переломавшись ее кости обратятся красной пеной,
Когда рукой кто-то запишет дату смерти по часам,
Она родится снова призрачной и эфемерной.
Такой же эфемерной, как я сам.
