Мама, где ты?
Папа, вернись!
Я иду по красному полю.
Черный дым поднимается ввысь
И рисует воронку над моей головою.
На просторах бескрайнего поля
Я ищу свою маму средь разрушенных стен,
Задыхаясь от пепла сгораемых тел.
Мама, где ты?
Босиком по земле, я иду.
И сжимаю в ладошке звезду.
Спотыкаясь о руки бездыханных их:
Чьих-то пап, чьих-то мам. Бывших живых.
Дрожит и падает вниз с моих ресниц
Серая туча измазанных птиц.
Громко хлюпает кровь под босою ступней.
Напоминает неистовый вой.
Больно. Пулей окорябало щеку,
Просвистело в ушах.
Папа, я оглох на левое ухо.
Я иду босиком по красному полю.
И сжимаю в руке звезду,
А она мне впивается в руку.
Папа, мама, я вас не найду?
Вижу небо в черной коробке
Над полем подсолнухов. Они почти не цветут.
По замызганной кровью тропке.
Я вперед, к цветам солнца иду.
Они больше не пахнут как раньше.
Чем-то липким теперь, не живым.
Может быть, пахнут траурным маршем,
Может страхом и болью, слезами родных.
Я тяну к нему руку, обнимая за стебелек.
В черное небо летит лепесток.
Больно стало внутри.
Словно сжали в комок мое сердце, кишки.
Словно я растворяюсь в бушующем шторме.
Дядя, в темной военной форме
Смотрит на меня сожалеющим взглядом.
Словно хочет сказать «Я не хотел, прости».
Его рука без перчатки в крови.
Черный крест на цепочке висит на груди.
Он садиться рядом.
Я закрываю глаза.
На мою щеку упала его слеза.
Вижу себя. Мальчик в белой длинной рубашке
В поле подсолнухов. Лежит на земле.
На груди расплываются красные краски.
Грязь и чужая слеза на лице.
Снова мир красит небо в голубой цвет.
В моих закрытых глазах закатилась луна.
Дядя, объясни мне в мои восемь лет,
Для чего существует война?
Вокруг уже тишина.
Дядя в темной военной форме.
Я умер, родных не найдя,
В руке сжимая подсолнух.
