бремя мое легко до поры,
пока смерть у жизни не спросит взаймы,
паук пока не сплетет узор
морщин на моем челе.
молний лязг средь ночной синевы -
кому, как не мне, не сносить головы!
скучает в чьих-то руках топор
и думает обо мне.

небо от грома трещит по швам,
как палено рубит он тишь пополам,
дребезжит звезда за моим окном,
и в мою переходит дрожь.
махал секирой слепой палач,
ее скрежет похож был на детский плач,
не по-детски он смеялся потом,
о рукав вытирая нож.

и упал к ногам вдруг незрелый плод,
червоточины глаз вперив в небосвод, -
не моя скатилась то голова,
пронесло и на этот раз!
этот страх, увы, для меня не нов,
на дереве том еще много плодов,
у неба стрел кладовая полна,
и каждая метит в глаз.

а на утро проснусь - все тишь да покой,
и не надо, казалось бы, жизни иной,
срублю я под корень фруктовый сад,
скорее забыть бы о нем!
ведь птицам небесным не сеять, не жать,
и не нам суждено урожай собирать,
все, чему я когда-то был в жизни рад,
пойдет червям на прокорм.